Вряд ли нужно живописать хронику эпатажнейших напоминаний футбольных фан-клубов о своем существовании. Клубы сильно разнятся по происхождению, социальному составу, целям и задачам, поведению на людях, тут не приходится стричь всех под одну гребенку. Представьте себе, есть и такие, где интерес к любимой игре удовлетворяется камерным общением с кумирами и творцами футбольного зрелища из соперничающих клубов, коллективным обсуждением резонансных публицистических выступлений и акций средств массовой информации, путем обсуждения литературных произведений о футболе разных лет и эпох. О существовании этих болельщицких объединений не вещают газеты и ничего не знает милиция. Видимо, это и есть норма. Ведь и общности пчеловодов, любителей камерной музыки или шахмат тоже ни у кого не вызывают повышенного интереса и эмоций.

Безвестие и добропорядочность семейного уюта – не для футбольных фанатов, рекрутированных в ударные отряды какого-то специального назначения. Их призвание и намерение очевидны – бросаться в глаза широкой публике выходками, которыми не соблазнится конченый босяк. Преднамеренно мешая футбольным эстетам следить за перипетиями игры, они по головам, ушным перепонкам и воспитанности окружающих ломятся к цели – заявить о себе, дать выход своей накопившейся отрицательной энергии, привлечь в свои ряды себе подобных. Зачем? На вопрос о том, кому сегодня выгодно наличие толпы, готовой безотчетно крушить все на своем пути, каждый из нас домысливает в силу своего социально-политического опыта.

Наше общество двадцать лет не получает от властей внятных сигналов об их философских предпочтениях, не говоря уже о прямых указаниях, в каком политическом ключе и по каким нравственным ориентирам воспитывать новые поколения. Для недавних наставников юных строителей коммунизма это необычный режим работы, и пока дело пробуксовывает. Вот и вдохновителей движения по созданию клубов футбольных болельщиков никто не предупредил, чтобы они держались подальше от самого понятия фанатизма. Как лексическая единица это слово перекочевало в обиход европейцев из латыни, где оно обозначало не верность и не приверженность кому-то или чему-то, а исступленность. Существенный этимологический нюанс, не так ли?

Вокруг планеты Земля все еще вьется шлейф тягостной памяти о смертоносных религиозных распрях, когда детонатором взаимного уничтожения послужило не столько своеобразие веры в Божественные начала, сколько исступленность веры. Все без исключения религии, а в новейшие времена еще и идеологии, претендовавшие на истину в последней инстанции, страдали припадками фанатизма, умиротворяясь исключительно потоками человеческой крови. Как отголосок тех событий на арабском Востоке бытует крылатое выражение: фанатик – это глухой, как пень, оратор. А достоянием мировой культуры стала сентенция российского историка Ключевского о том, что мысль без морали – это недомыслие, а мораль без мысли – это фанатизм.

Казалось бы, зачем футбольным болельщикам самоназвание с такой зловещей репутацией? Ведь у объекта их поклонения радостный лик, перед ними стелется дорога в царство райских ощущений. Да и Библия гласит: доброе имя лучше большого богатства. Но словно повинуясь какому-то року, охотнее других называют себя фанатами именно те члены клуба, кто с пеленок не приучен уважать правила общежития.

Какие бы мистические туманы ни окутывали природу футбольного фанатизма, на наших стадионах рядится в эту тогу, наряду с неподдельными болельщиками, обыкновенное жлобье. Его выдают с головой постоянная готовность окунуть футбольное зрелище в трясину низкопробнейших вкусов – мат-перемат в кричалках и рукописных текстах, презрение к правам и интересам сидящей рядом публики, отсутствие всяческого стыда перед зрителями, имевшими неосторожность привести с собой детей.

Это зло в натуральном виде. Во все времена оно кучкуется при любой нравственной и политической погоде. Добро же поднимается во весь рост, только пережив растерзание лучших в своих рядах.

Вместо эпилога

Сейчас у добра украинского разлива сезон спячки, и я считаю необходимым завершить свои размышления неким воспоминанием, способным, на мой взгляд, стимулировать сопротивляемость злу.

Итак, осень сорок пятого года, отгремела война с Германией, для СССР пробил час войны с Японией. Я – первоклассник, мой отец, демобилизованный по контузии сержант пехоты, привел меня на стадион «Динамо», на календарный матч чемпионата страны. Трибуны трещат от наплыва зрителей, в облаках табачных дымов восседают сплошь военные. Офицеры при пистолетах. Симпатии трибун явно на стороне хозяев поля, но динамовцы проигрывают. Кому – хоть убейте, не помню. Да и суть не в обидчиках, а в том, каковы обиженные. Вооруженная и местами не вполне трезвая публика даже не сквернословила в своем положении без вины пострадавших. И тихо-мирно разошлась.

Безысходное горе от потерь и разрухи, круглосуточное хозяйствование смерти сделало людей людьми.

Мораль сих рассуждений очевидна: дабы не заслужить упреков в беспомощности-бездействии, государственные институты, чья ответственность включает в себя заботы о поддержании общественного порядка на футбольных матчах, могли бы скооперировать свои усилия по устранению гнойного прыща, зреющего на здоровом теле футбольного боления под зонтиком фанатизма. Уставные действия военизированных сил правопорядка – последняя мера в таких случаях. Не они прозевали появление и разрастание гнойника и не им избавлять организм от этой гадости. Профессиональная подготовка и инструментарий милиции удобны скорее для ампутаций.

В данном случае поставить диагноз, определить схему лечения и осуществить его обязаны профессиональные футбольные клубы и лиги, а также ведомства, которым положено заниматься воспитанием юношества. Однако в стиле современного украинского бытия ни одна из этих инстанций и ухом не ведет в сторону явления. Робкие попытки отдельных футбольных клубов зарычать только подчеркивают их неопытность в таких делах. Неуклюже сработало в этом смысле киевское «Динамо»: слишком дипломатичное общение с радикалами своих фанатов по поводу неприемлемости иных кричалок кончилось тем, что последние избрали мордобой в качестве главного средства своего самоутверждения. А на Северной трибуне харьковского стадиона «Металлист» потасовка закончилась уголовным преступлением – гибелью человека.

В общем, самое время национальной футбольной федерации совместно с Министерством по делам молодежи и спорта инициировать создание межведомственной структуры для выработки мер по нейтрализации агрессии во время фут-больных матчей. Пока ситуация не переросла в национальное бедствие.